Проект "Мыслящий реализм" в Государственной Третьяковской галерее, Пьер и Жиль в Манеже, "Встреча с Модильяни" в ГМИИ им. Пушкина

Все три выставки этой недели так или иначе обыгрывают идею взаимоотношений между классикой и современностью. Проект "Мыслящий реализм" целиком построен на диалоге между современной и классической живописью. Французские художники Пьер и Жиль также не чужды играм с традицией. И даже работы Модильяни – классика современного искусства во плоти – своей манерой отсылают к тем временам, когда о модернизме еще никто и не заикался.

Суть проекта "Мыслящий реализм" состоит в том, что на время Второй Московской биеннале в Третьяковской галерее бок о бок с полотнами XIX века выставляются около 20 работ современных художников, которые комментируют произведения позапрошлого столетия. Для массового зрителя проводятся экскурсии "Русский реализм глазами сегодняшнего дня". Основной идеей мыслится показать преемственность в искусстве и победить подчас излишне настороженное отношение публики к современному искусству.

Немыслимый реализм

Много разговоров идет о том, что такой проект – это что-то вроде "Детей Розенталя" в Большом театре. Куратор выставки Екатерина Деготь настаивает на чистом интересе повесить в Третьяковке современные вещи, находящиеся в диалоге с картинами, которые там есть, – пусть даже этот диалог и не всегда очевиден. Идея выставлять недавно написанные картины рядом с классикой уже успела найти своих поклонников на Западе, но для России это первый эксперимент. По сути, ничего сверхреволюционного в подобном нет – то, что сейчас признано классикой, когда-то тоже было (как ни странно) свеженаписанным и создающим вокруг себя поле дискуссии. Сама Третьяковская галерея начиналась именно как галерея современного искусства: Третьяков, если помните, собирал работы передвижников, основные идеи которых казались публике совершенно неприемлемыми для искусства.

Следует, однако, признать, что в России программа по преодолению стереотипов восприятия и понимания истории искусства идет со скрипом. На то, чтобы повесить новые работы в залах рядом со старыми, музейные работники не пошли, избрав компромиссный вариант – переместили несколько старинных произведений в зал, выделенный для выставки. Благодаря чему создалось впечатление этакого стола или, вернее, комнаты переговоров, где шедевры прошлого снизошли до пребывания рядом с современными произведениями.

Пьер и Жиль, Жиль и Пьер

Китчевая идеализация застывшего мгновения – фирменное блюдо дуэта (или можно сказать – торговой марки?) Пьер и Жиль. Не просто раскрашивание фотографий с целью избавиться от излишнего аскетизма, но создание целых полотен, где композиция – не более чем рама для обнаженной, полуобнаженной или провокационно одетой натуры. Странное дело – въехавшие в моду на волне "террористического шика", протеста против традиционных "буржуазных ценностей" в виде хорошего вкуса, социального успеха, благополучия и благонравия, Пьер и Жиль ухитрились, сохраняя верность выбранной единожды концепции, превратиться в классиков современного искусства.

Конечно, сегодня никому в голову не придет воспринимать работы Пьера и Жиля как бунтарские или, скажем, непристойные. Обложки глянцевых журналов и баннеры с рекламой средств по уходу за телом приучили, вне зависимости от желания, всех к лицезрению голого торса, внушив некоторое сомнение в том, может ли обнаженное человеческое тело быть хоть сколько-нибудь эротичным.

Другая скользковатая, казалось бы, тема – религия. Однако излишняя декоративность работ Пьера и Жиля (тут полагается вспомнить "Мадонну с пронзенным сердцем") не отпугнула и не разозлила не только публику, но и самих "служителей культа" – так, французские религиозные деятели заказали целый альбом христианских образов. Подумайте сами: младенец Иисус, исходя нереальным сиянием, сжимает в руках гвозди – знак будущих мук – что тут неправильного?

Работы Пьера и Жиля обладают помимо прочего одной важной особенностью: они дают зрителю возможность видеть то, что он желает. Если зритель хочет видеть красивое тело, яркие краски, виньетки, цветочки и прочий китч – он именно это и получает. Если же зритель жаждет увидеть под вышеозначенными цветочками глубинную, жизненно важную, единственно возможную суть – он ее находит. Возможно, именно умение дать публике то, что ей нужно, даже если отдельным ее представителям нужно нечто диаметрально разное, и позволило Пьеру и Жилю стать признанными классиками современного искусства.

Rock me, Amedeo

О живописце, прожившем недолгую, но плодотворную жизнь, музей имени Пушкина решил напомнить в контексте 85-летия своего директора Ирины Антоновой.

Эта выставка – 20 картин, 30 листов графики и одна скульптура – явно не является одной из самых больших выставок работ Амедео Модильяни. Тем не менее среди великих художников ХХ века Модильяни уверенно лидирует по разбросанности своего наследия по коллекциям, а в этой выставке представлены его работы из более чем 30 собраний.

История отношений России с работами Модильяни началась в 1928 году с выставки "Современное французское искусство". 50–60-е годы сделали из Амедео Модильяни этакого романтического героя: фильм "Монпарнас, 19", журналы, книги, история взаимоотношений с Анной Ахматовой – все это представляло живейший интерес. Однако живопись мастера до сих пор, к сожалению, не представлена ни в одном из российских музеев и широкой публике он известен только по репродукциям.

Тем ценнее эта выставка, дающая возможность оценить все обаяние, всю гармоничность, легкость и прозрачность живописи Модильяни, которая отсылает к до- и раннеренессансным итальянским фрескам.

За последние годы в разных странах прошло несколько выставок Модильяни, причем каждая со своей изюминкой. Московская выставка, помимо своеобразной "русской темы", возникшей благодаря представленным на ней портретам Ахматовой, имеет еще одну особенность: она включает мемориально-биографический раздел. В общем, все хорошо, лишь название попахивает некромантией – только вдумайтесь: "Встреча с Модильяни".

Версия для печати