"Дневник художника", проходящий в ЦДХ (из коллекции галереи Гельмана), – один из самых внятных проектов Второй Московской биеннале

Так как "Дневник художника" делал не кто иной, как Марат Гельман, тихой исповедальности и лиричного повествования о буднях художника (на которые вроде бы намекает название проекта) можно было и не ждать.

Вопрос состоял лишь в том, активизирует ли "Дневник" все мыслимые и немыслимые ресурсы социальной критики, или все же цель его в том, чтобы сделать каталог выставки сборником иллюстраций к очередному изданию "Американского психопата" Брета Эллиса. В результате – с точки зрения тематики – получилось нечто среднее.

Участники – художники за редким исключением очень известные, причем все, опять же за редким исключением, если и не выставляются постоянно в галерее Гельмана, то находятся на окологалерейной орбите.

Учитывая общее число этих художников, а также то, что они занимаются искусством давно и усердно, собрать большую выставку под довольно размытой концепцией не составляет особого труда.

Будни художника

Впрочем, условность тематических рамок, заданных названием, преодолевается довольно легко: хотя бы ввиду того, что в рамках актуального искусства все сделанное художником, грубо говоря, этим самым искусством и является. Ну а самым значимым произведением искусства является сам его автор. В общем, с концепцией можно было особо и не париться. Последнее, разумеется, является преувеличением, но по большому счету – что художник ни выстави, все окажется его "дневником".

Чтение дневников подразумевает желание почерпнуть информацию о его владельце. Самое ценное в дневниках – рутина, ведь глобальные свершения и без того всем известны и потому никому особенно не интересны.

В этом плане самой проникновенной работой оказывается "С Новым годом!" Ильи Чичкана. Это ж надо – биться головой (пусть голова и в шлеме) о стену под несмолкаемые Jingle Bells. Ужас навевают, естественно, не удары, а музыкальное сопровождение – вероятно, второе как раз повлекло за собой первое. Тяжелы они, будни художника.

Снег, кровь и ожоги

А вот у "Синих носов" – Вячеслава Мизина и Александра Шабурова – никаких шлемов, страховок и прочей защитной амуниции нет. Знаменитый их многократно повторявшийся перформанс с пусканием фейерверков из растянутых треников летом позапрошлого года завершился небольшой катастрофой: многострадальные штаны загорелись, а сами художники, вместо бегства к спасительному огнетушителю, предпочли получить довольно серьезные ожоги. Видеозаписи, обгоревшие тянучки и прочие вещдоки и составляют теперь проект "Ожоги".

Впрочем, сольная работа Вячеслава Мизина обладает еще большим физиологическим аффектом. Это видео: один из "Носов" рисует распылителем свой автопортрет, только вот трубки распылителя прикреплены к вене на руке художника. Кровью же (правда, не только ей) выполнено несколько работ "самого последовательного отечественного постмодерниста" Юрия Альберта.

Монументальный, немного печальный (как, наверное, почти все работы Кошлякова) "Млечный Путь": огромное старое железнодорожное расписание, местами замазанное краской, мелом, побелкой. Очень энергичное видео под названием "Урок рисования" от Коки Рамишвили. Есть еще "Населенный пункт" Александра Бродского, по-хорошему тихая, очень красивая работа: стеклянный ящик, внутри которого снег заносит бескрайний спальный микрорайон, стоит только покрутить ручку.

Искренность

Авдей Тер-Оганьян как никогда лаконичен. "Бога нет" – белым по черному, на большом четырехметровом холсте. Действительно, точнее не скажешь. Нет – и все. Почти как в подготовительной группе детсада: "Есть Бог!" – "Нету Бога!" – "Да точно говорю – есть! Я сам видел!" – "Да ну, не ври!" – и так далее, пока воспитательница не прервет содержательную теологическую дискуссию.

Зато Тер-Оганьяна сложно упрекнуть в неискренности. Уж он-то, пребывая в вынужденной эмиграции с благословения РПЦ, наверняка знает цену этому короткому утверждению: при определенных обстоятельствах за подобные высказывания могут сильно прижать.

Участники "Программы Escape" роют треугольную яму. Если отвлечься от символического значения этой геометрической фигуры и прочих смыслов (рытье ямы – в некотором роде углубление под землю, спуск в подземный мир), в голову приходит то, что, вероятно, эскейповцы хотят намекнуть на окончательное прекращение существования группы, которая, правда, никогда и не была группой в узком смысле этого слова. Вот и роют ей общими усилиями могилу. Вне зависимости от последнего обстоятельства работа получилась очень сильная.

Да, совсем забыл о главном вопросе – совершенно бредовом, праздном, но, кажется, абсолютно неразрешимом: как быть с дневниками художественных групп? У них как – он один на всех или каждому участнику полагается индивидуальный?

Версия для печати