Мне всего пару раз в жизни довелось испытать чувства, близкие к религиозным, в местах, для этого приспособленных. Впервые это случилось в готическом английском храме, но не во время службы. Просто летним днем кто-то упражнялся на органе, туда-сюда сновали туристы, храм продувало ветерком. И другой случай: Рождество в Пушкинских горах, церковь, где отпевали Пушкина, служба. Надсадные голоса поют приличествующие случаю гимны. Все с точностью до наоборот – вера как работа, хористы как шахтеры. Легкость бытия против целенаправленного усилия: победителей нет. Мне отчего-то кажется, что это противопоставление лежит в основе любой религиозности. Можно так, а можно и так.


На выставке "Верю", открывшейся для широкой публики позавчера, есть только одна легкая работа – инсталляция Александра Пономарева "Генератор нимбов". Из деревянных ящиков вырываются кольца пара, которые тут же растворяются в воздухе. Слышен только стук круглых крышек.

Остальные объекты на первом спецпроекте Московской биеннале, открывшемся в пространстве Винзавода, более серьезны и тяжеловесны. К тому же, их 59 штук. Выставка, по словам организаторов (ММСИ и Олег Кулик), призвана ни много ни мало изменить ситуацию в современном искусстве. В социальном смысле это уже удалось. Выставкой заинтригованы, так сказать, широкие слои населения. Людей, которые не ходят на выставки, привлекает серьезность темы. Размышлять о высоком сейчас самое время.


Тема, надо сказать, сформулирована ужасно. Вот как ты определишь, читатель, в чем вера? Невозможно понять по ширине мазка, верит художник или так, притворяется. Куратор "Верю" Олег Кулик предупредил, что особой работы с художниками не проводил: они сами предлагали, сами справлялись с весьма неопределенно поставленной задачей. Еще бы. Представляю себе диалог куратора с художником. "Ты, это, что-то не так веришь". "Ну ладно, сейчас переделаю". Художник может быть религиозным человеком, но в эстетической сфере его вера может касаться только особенностей своей работы. Есть же еще так называемое апофатическое богословие. То есть – доказательство от противного.


Парадоксальность в том, что "Верю", несмотря на зыбкость темы, – самая впечатляющая выставка современного искусства за все его краткое существование в России. Разве после бульдозерной. Я не иронизирую. Великий теоретик оргазма Вильгельм Райх в своей книге "Психология масс и фашизм" удивлялся, помнится, что в советской России новый завод считают достижением коммунистического образа мысли, а не техническим свершением. Невероятная продвинутость выставки "Верю" представляется мне парадоксом из той же оперы. Про нее уже успели сказать, что она конъюнктурная, вроде фильма "Остров": на идеологически нужную тему. Но в экспозиции не найдешь и следа морализаторства. Если художники и задумывались над этими вопросами, на качестве и масштабе представленных объектов это не сказалось. Выставка "Верю" есть следствие убежденности отечественных художников в собственных силах. И утверждение в ее заглавии относится, в первую очередь, к ним самим по отношению к самим себе. Так же, как строительство завода было доказательством того, что коммунизм (как система убеждений) вполне себе существует.

На "Верю" можно констатировать еще один отрадный факт. Оказывается, вся эта история с Винзаводом, отпугивающим девушек из-за расположения у знаменитого своими бомжами Курского вокзала, случилась не зря. Граффити, презентации каких-то никому не нужных журналов были фальшстартами. От "Верю" так просто не отмахнешься.


Что получило московское искусство благодаря "Винзаводу"? Площадку, осилить которую не каждому куратору под силу. Особенность Винзавода не столько в том, что это огромное пространство. Объясню издалека. Искусствоведы часто используют понятие театрального пространства, будь то в живописи или архитектуре. Скажем, усадьба Останкино представляет собой не столько факт элитного жилищного строительства, сколько масштабную декорацию. Кремль, как мы знаем из журнала "Московское наследие", тоже театр, на сцене которого проходили важные государственные ритуалы, в сущности – постановочные спектакли: церковные праздники, встречи с народом и т.д. Так вот, место проведения "Верю" суть готовое театральное пространство, у которого свои законы. После миллиона долларов оно может стать таким же нейтральным, как и пространства московских галерей. Но сейчас магия Винзавода в том, что атмосфера кирпичного стиля, пропорций Вестминстерского собора и ощущение сырости, непрочности построек создали идеальную сцену для художников. Они начинают не с чистого листа отштукатуренной галерейной стены, но преодолевают – или подыгрывают – внушительным декорациям.


Дмитрий Александрович Пригов и его тезка Дмитрий Гутов замахнулись на главный зал и преодолели его. Пригов выставил огромный ковшовый экскаватор и прикрыл его черной паранджой. Такой портрет потусторонних сил мне близок. В детстве я тоже думал, что экскаваторы и Белазы суть явления горнего мира. Дмитрий Гутов растянул на целую стену ступни мертвого Христа с картины Андрея Мантеньи. Получилось и банально, и уместно одновременно. Людям, по крайней мере, нравится.


Замкнутость, ощущение подземелья на Винзаводе подвигли художников на сравнения с главным памятником храмового строительства советского времени. Так совместная работа Сергея Шеховцова и Семена Файбисовича посвящена метро, которое для них есть зримое воплощение возвышенного. В кудрявом картуше станции "Арбатская" вместо мозаики – портрет девушки, которая ласково смотрит на поролоновых собачек. Неподалеку – видео-инсталляция, и тоже про метро. Валерий Кошляков пустил по коридорам Винзавода картонный троллейбус. Тема транспорта вообще часто оборачивается религиозной метафорикой. У отечественной фолк-певицы Ольги Арефьевой, например, трамвай рифмуется с раем.


Сыроватый заводской кирпич может приласкать художника, а может и сожрать. Вот, например, фотографии Бориса Михайлова из серии "Case History" не действуют никак. Тут, конечно, еще магия места виновата. Прогулка по Курскому вокзалу, предваряющая попадание на Винзавод, лишает Михайловских бомжей какой-либо убедительности. Видели, знаем. На белых стенах галереи они выглядят ярко и страшно. На Винзаводе – в лучшем случае как парадные портреты хозяев замка.


В целом – если можно говорить о целом в случае такого огромного проекта – проект "Верю" есть серьезная заявка на лидерство в будущем месячнике современного искусства. В случае с "Верю" все сложилось как нельзя лучше. Это прыжок выше головы. Недаром на вернисаже люди насмотренные сравнивали пространство с венецианским Арсенале. Уровень высок, как никогда. Остается только верить, что это напряжение интеллектуальных и творческих сил станет вызовом другим кураторам и художникам.

Версия для печати